«Дайте мне всего шесть строк, написанных рукой самого честного человека, и я найду, за что его можно повесить»
читать дальше
хоть зареви навзрыд, хоть в разнос пойди,
только б не видеть выкриков площадиных
ничего не осталось, кроме господи, господи, господи,
ничего не сказать, кроме господи, пощади их
дай им спокойно жить, засыпать спокойно,
просто ловить улыбки в окне овальном
просто ходить и жить в полумраке комнат
господи, господи, только не убивай их,
Господи, да под носом твоим прореха
Боже, где сейчас твоя Божья воля?
Господи, дай когда-нибудь к ним приехать,
чтобы не озираться при разговоре,
дай хохотать, покупать шерстяные платья
господи, чтоб себе разрешить когда-то
Слушать флейтистов на Raekoja Platz'е
Кошек кормить под памятником солдату.
просто представь себе: тишина. и осень
желтые листья, ласковые шаги и...
господи, мы не можем молить, мы просим
господи, мы молчим. только помоги им.
Ты стони над ней, ты плачь по ночам над ней, или что там еще умеешь - тебе видней, а меня не слушай, я-то давно на дне,
Вот уж сорок дней.
А она рыжа в кудрях, а она тонка, а она открывает дверь тебе до звонка,
а он легка в кости и в руках мягка -
И нашла себе дурака.
Ты в обиду ее не даешь, ты вообще хорош, ты пуд соли ешь, последний ломаешь грош, ты ее защищай от бури и от порош,
А меня не трожь.
Вам-то в рай, вам нынче каждый дворец - сарай, примеряй ее, придумывай, притирай, ты в ее огне, в руках у нее сгорай,
А меня - сдирай.
Ты бросай плащи под ход ее колесниц, ты пиши ей "только без меня не усни", ты мотайся по дорогам и падай ниц
От ее ресниц.
Вырезай меня, под горло, под корешок. закрывай на ключ, остатки сложи в мешок, Если был вопрос - то он навсегда решен,
А ответ смешон.
Ты иди себе, не смотри, как я здесь стою, Ты, дурак, мою пригрел на груди змею, думал, я хожу по струнке, всего боюсь,
А вот я смеюсь.
Так что ты ее люби, кувыркайся с ней, езди в лес, ходи ботинками по весне, обнимай ее, прижимайся еще тесней,
А со мной - не смей.
А она в такие верует чудеса, пусть она запомнит все твои адреса, у нее в глазах открытые небеса,
У меня - джинса.
Только ты ее не пусти, ты сжимай в горсти, пусть она у тебя не плачет и не грустит, а когда она устанет тебя пасти -
Ты ее прости.
Пусть она тебя разденет, пусть оголит, ведь она живет, внутри у нее болит, пусть она тебя возрадует, окрылив,
Для моих молитв.
Мне кажется, мы забыли,
Мне кажется, мы заелись,
Мы, кажется, заигрались
В пластмассовую войну.
Минуты скребут затылок
Мечтательно, еле-еле,
И то, что у нас украли,
Скорей всего не вернут.
Мы спим тополиным пухом,
Под праведное унынье,
Под кислые разговоры,
Под ласковые слова.
Мы спим в полумраке кухонь,
Усталые и поныне,
Минутная злая свора
Пришла наши сны клевать.
И мы убегаем, мимо,
Мы лезем в свои укрытья,
Мы вечно хотим закрыться,
Мы вечно хотим уйти.
Мы так далеко от мира,
Мы тычем пушистым рыльцем
В подставленное корытце,
И думаем, что летим.
Опять прошло воскресенье,
Опять прошел понедельник,
И жизнь уже не рисунок,
А просто плохой чертеж.
А ветер поет весенне,
Опять не хватает денег,
Опять не хватает суток,
И снова тоску плетешь.
Так просто опять поверить,
Что время насквозь промокло,
Так вымерли динозавры,
Недели и дни черны.
Но я раскрываю двери,
Но я разбиваю окна
И если мы выйдем завтра,
Тогда не обречены.
И всё же мы пошутили
И всё же мы не заелись,
Среди паутинных петель
Находим единый путь.
И Неле находит Тиля
И Тиль обнимает Неле,
Седой невесомый пепел
Стучит, не дает уснуть.
И сколько нас - много, трое,
Мы счастье из боли строим,
И горько во рту от крови,
И сердце покрыто льдом.
Но всё же мы ищем Трою,
И всё же находим Трою
И солнце встает над Троей,
Горячее, как ладонь.
И дело ведь не в Елене,
Мы кожу с души срезали,
Мы пили, от боли выли
И горем сожгли пути.
Мы падаем на колени
И молимся со слезами
И всё-таки мы живые,
И всё-таки мы летим.
Ну что там, глаза открыли,
Быстрее и поднажали,
А то не успеем к раю
Из нашей гнилой зимы.
И всё же мы режем крылья
Стремительными ножами
И всё же мы умираем,
Так значит - живые мы.
Повторяю, как мантру, каждый день, каждый день, надо слушать команды, надо верить в людей, надо голову выше, надо пальцы в зажим, по сверкающей крыше, полетим, побежим, надо выехать в гости, надо выпить вина, но от боли и злости я сегодня пьяна, сердце сердится остро, и работать пора, на Васильевский остров я приду умирать.
Я зеркальный осколок из кривого стекла, я закончила школу и из дома ушла, выйду к осени в сени: "Не печалься, не верь", я собака на Сене, я хомяк на Неве. Не себе и не людям, ни туда, ни сюда, раз такую не любят - прощевайте тогда. Хоть ромашек нарвите, ешьте - суп на плите. Зеркала ненавидят отражать свою тень.
Я бы всё разметала по собачим чертям, расплавляя металлы, голову очертя, я бы спряталась в почву, под бетонный настил, я уверена точно, что Зевес бы простил.
Только капли стекают по замерзшим рукам, я совсем не такая, я подвластна векам.
И звенит колокольно из давнишней мольбы: "...быть бы мне поспокойней. Не казаться. А быть."
Не то чтоб устала, я не реву, и даже почти не плачу. Не то чтоб иду топиться в Неву, не ем снотворное пачками.
И первое мая - мир на ура, будильник, завтрак, зарядка, и зубы чистятся по утрам и волосы - прядка к прядке.
Но я тут сказала, что я люблю, захлебываясь от боли, а мне ответили: "Плагиат. Откровенный тем более."
Давай, лама, давай.(с)
(читать медленно, размеренно, мрачно, каждую строчку в ритме па-ба-бам-пам-пам. Общее название - Ужасы нашего городка)
У меня чай худ,
У меня муж шал.
У детей childhood
Не сказать, чтоб shine.
Что ни день, то шип,
До оскала скул.
У детей friendship
Отменили в school.
Прекратить бы бег,
Наступает май,
А у сына bag
Тяжелей, чем mine.
Запылён паркет,
Телевизор сдох,
Голодает cat,
Без прогулок dog.
Мне бы сил запас
Не дают нигде.
Future-In-The-Past
Это мой предел.
То,что особенно меня потрясло..уже который день не дает покоя,снится сжет..слишком он близок:
читать дальше Кругом зима, опять зима, снега черны, как всегда...(с)
-Тяжело деревьям зимой, снег ломает ветки в лесу,
Где ты, брат возлюбленный мой, я тебя сегодня спасу.
Воздух пахнет смертным вином, падают слова на лету.
Я бы не пошла к тебе, но розы без тебя не цветут.
- Триста сорок пять воробьев, девяносто волчьих детей,
А кого тоской не убьем, тех закрутим в злую метель...
Что же, раз пришла - проходи, извини уж, нету костра,
Раз уж кличешь братом, поди, может быть и вправду сестра.
- Сколько я стоптала подошв для тебя, возлюбленный брат,
Что же ты ко мне не идешь, или ты не очень-то рад?..
Побежим скорее домой, руки покрываются льдом...
Или, брат возлюбленный мой, ты забыл уже где наш дом?..
- А-b-c-d-е-f-g-h, три-четыре-пять, шесть и семь,
Что за дом? Какой еще "наш"? Я тебя не знаю совсем,
Ты сиди, сиди, не шуми, у меня хлопот на года...
Вычесть двадцать пять из семи и прибавить девять, тогда...
-Брат мой, свет мой, боль моя, жизнь, что с тобой случилось, скажи,
Сердце выжгла зимняя ночь... Как тебе сумею помочь?..
Брат мой, мою горечь пойми, повернись ко мне хоть на миг...
Я б тебя согрела - но как?.. Ты растаешь в теплых руках.
-А-б-в-г-д-и-е-ё... (подпирает щеку плечом)
Мне доступно горе твоё, но, прости, а я тут при чем?..
У меня уют и покой, каждый день - покой и уют,
Всё, что захочу - под рукой, остального мне не дают.
У меня - куда ни пойти - чистота метет ветерком...
Ты ж пятнала кровью пути, по которым шла босиком,
Только ты не можешь понять, что уже захлопнулась дверь.
Раньше ты искала меня, что ты будешь делать теперь?
Враг не выдаст, мертвый не съест, и того, что нет - не лишат.
Lupus homo homini est - это самый выгодный шаг.
Я еще не Каин, но Кай, у меня не брат, ну и что ж?..
Не дрожит в холодных руках ледяной искрящийся нож.
Двадцать девять, тридцать один, сорок восемь, семьдесят три,
Подходи ко мне, подходи, не смотри назад, не смотри.
Поздно уже что-то менять, я держу судьбу на весу...
И не ты спасаешь меня, я тебя сегодня спасу...
- Брат мой, моя боль, моя кровь, что ты говоришь мне, очнись,
Хоть на миг глаза приоткрой, хоть рукой ко мне прикоснись...
Вот, вставай, иди ко мне, ну, слишком это злая игра...
Брат мой, у кого ты в плену?.. брат мой, милый, братик мой, бра...
хоть зареви навзрыд, хоть в разнос пойди,
только б не видеть выкриков площадиных
ничего не осталось, кроме господи, господи, господи,
ничего не сказать, кроме господи, пощади их
дай им спокойно жить, засыпать спокойно,
просто ловить улыбки в окне овальном
просто ходить и жить в полумраке комнат
господи, господи, только не убивай их,
Господи, да под носом твоим прореха
Боже, где сейчас твоя Божья воля?
Господи, дай когда-нибудь к ним приехать,
чтобы не озираться при разговоре,
дай хохотать, покупать шерстяные платья
господи, чтоб себе разрешить когда-то
Слушать флейтистов на Raekoja Platz'е
Кошек кормить под памятником солдату.
просто представь себе: тишина. и осень
желтые листья, ласковые шаги и...
господи, мы не можем молить, мы просим
господи, мы молчим. только помоги им.
Как живется вам - с стотысячной?(с)
Ты стони над ней, ты плачь по ночам над ней, или что там еще умеешь - тебе видней, а меня не слушай, я-то давно на дне,
Вот уж сорок дней.
А она рыжа в кудрях, а она тонка, а она открывает дверь тебе до звонка,
а он легка в кости и в руках мягка -
И нашла себе дурака.
Ты в обиду ее не даешь, ты вообще хорош, ты пуд соли ешь, последний ломаешь грош, ты ее защищай от бури и от порош,
А меня не трожь.
Вам-то в рай, вам нынче каждый дворец - сарай, примеряй ее, придумывай, притирай, ты в ее огне, в руках у нее сгорай,
А меня - сдирай.
Ты бросай плащи под ход ее колесниц, ты пиши ей "только без меня не усни", ты мотайся по дорогам и падай ниц
От ее ресниц.
Вырезай меня, под горло, под корешок. закрывай на ключ, остатки сложи в мешок, Если был вопрос - то он навсегда решен,
А ответ смешон.
Ты иди себе, не смотри, как я здесь стою, Ты, дурак, мою пригрел на груди змею, думал, я хожу по струнке, всего боюсь,
А вот я смеюсь.
Так что ты ее люби, кувыркайся с ней, езди в лес, ходи ботинками по весне, обнимай ее, прижимайся еще тесней,
А со мной - не смей.
А она в такие верует чудеса, пусть она запомнит все твои адреса, у нее в глазах открытые небеса,
У меня - джинса.
Только ты ее не пусти, ты сжимай в горсти, пусть она у тебя не плачет и не грустит, а когда она устанет тебя пасти -
Ты ее прости.
Пусть она тебя разденет, пусть оголит, ведь она живет, внутри у нее болит, пусть она тебя возрадует, окрылив,
Для моих молитв.
Мне кажется, мы забыли,
Мне кажется, мы заелись,
Мы, кажется, заигрались
В пластмассовую войну.
Минуты скребут затылок
Мечтательно, еле-еле,
И то, что у нас украли,
Скорей всего не вернут.
Мы спим тополиным пухом,
Под праведное унынье,
Под кислые разговоры,
Под ласковые слова.
Мы спим в полумраке кухонь,
Усталые и поныне,
Минутная злая свора
Пришла наши сны клевать.
И мы убегаем, мимо,
Мы лезем в свои укрытья,
Мы вечно хотим закрыться,
Мы вечно хотим уйти.
Мы так далеко от мира,
Мы тычем пушистым рыльцем
В подставленное корытце,
И думаем, что летим.
Опять прошло воскресенье,
Опять прошел понедельник,
И жизнь уже не рисунок,
А просто плохой чертеж.
А ветер поет весенне,
Опять не хватает денег,
Опять не хватает суток,
И снова тоску плетешь.
Так просто опять поверить,
Что время насквозь промокло,
Так вымерли динозавры,
Недели и дни черны.
Но я раскрываю двери,
Но я разбиваю окна
И если мы выйдем завтра,
Тогда не обречены.
И всё же мы пошутили
И всё же мы не заелись,
Среди паутинных петель
Находим единый путь.
И Неле находит Тиля
И Тиль обнимает Неле,
Седой невесомый пепел
Стучит, не дает уснуть.
И сколько нас - много, трое,
Мы счастье из боли строим,
И горько во рту от крови,
И сердце покрыто льдом.
Но всё же мы ищем Трою,
И всё же находим Трою
И солнце встает над Троей,
Горячее, как ладонь.
И дело ведь не в Елене,
Мы кожу с души срезали,
Мы пили, от боли выли
И горем сожгли пути.
Мы падаем на колени
И молимся со слезами
И всё-таки мы живые,
И всё-таки мы летим.
Ну что там, глаза открыли,
Быстрее и поднажали,
А то не успеем к раю
Из нашей гнилой зимы.
И всё же мы режем крылья
Стремительными ножами
И всё же мы умираем,
Так значит - живые мы.
Повторяю, как мантру, каждый день, каждый день, надо слушать команды, надо верить в людей, надо голову выше, надо пальцы в зажим, по сверкающей крыше, полетим, побежим, надо выехать в гости, надо выпить вина, но от боли и злости я сегодня пьяна, сердце сердится остро, и работать пора, на Васильевский остров я приду умирать.
Я зеркальный осколок из кривого стекла, я закончила школу и из дома ушла, выйду к осени в сени: "Не печалься, не верь", я собака на Сене, я хомяк на Неве. Не себе и не людям, ни туда, ни сюда, раз такую не любят - прощевайте тогда. Хоть ромашек нарвите, ешьте - суп на плите. Зеркала ненавидят отражать свою тень.
Я бы всё разметала по собачим чертям, расплавляя металлы, голову очертя, я бы спряталась в почву, под бетонный настил, я уверена точно, что Зевес бы простил.
Только капли стекают по замерзшим рукам, я совсем не такая, я подвластна векам.
И звенит колокольно из давнишней мольбы: "...быть бы мне поспокойней. Не казаться. А быть."
Не то чтоб устала, я не реву, и даже почти не плачу. Не то чтоб иду топиться в Неву, не ем снотворное пачками.
И первое мая - мир на ура, будильник, завтрак, зарядка, и зубы чистятся по утрам и волосы - прядка к прядке.
Но я тут сказала, что я люблю, захлебываясь от боли, а мне ответили: "Плагиат. Откровенный тем более."
Давай, лама, давай.(с)
(читать медленно, размеренно, мрачно, каждую строчку в ритме па-ба-бам-пам-пам. Общее название - Ужасы нашего городка)
У меня чай худ,
У меня муж шал.
У детей childhood
Не сказать, чтоб shine.
Что ни день, то шип,
До оскала скул.
У детей friendship
Отменили в school.
Прекратить бы бег,
Наступает май,
А у сына bag
Тяжелей, чем mine.
Запылён паркет,
Телевизор сдох,
Голодает cat,
Без прогулок dog.
Мне бы сил запас
Не дают нигде.
Future-In-The-Past
Это мой предел.
То,что особенно меня потрясло..уже который день не дает покоя,снится сжет..слишком он близок:
читать дальше Кругом зима, опять зима, снега черны, как всегда...(с)
-Тяжело деревьям зимой, снег ломает ветки в лесу,
Где ты, брат возлюбленный мой, я тебя сегодня спасу.
Воздух пахнет смертным вином, падают слова на лету.
Я бы не пошла к тебе, но розы без тебя не цветут.
- Триста сорок пять воробьев, девяносто волчьих детей,
А кого тоской не убьем, тех закрутим в злую метель...
Что же, раз пришла - проходи, извини уж, нету костра,
Раз уж кличешь братом, поди, может быть и вправду сестра.
- Сколько я стоптала подошв для тебя, возлюбленный брат,
Что же ты ко мне не идешь, или ты не очень-то рад?..
Побежим скорее домой, руки покрываются льдом...
Или, брат возлюбленный мой, ты забыл уже где наш дом?..
- А-b-c-d-е-f-g-h, три-четыре-пять, шесть и семь,
Что за дом? Какой еще "наш"? Я тебя не знаю совсем,
Ты сиди, сиди, не шуми, у меня хлопот на года...
Вычесть двадцать пять из семи и прибавить девять, тогда...
-Брат мой, свет мой, боль моя, жизнь, что с тобой случилось, скажи,
Сердце выжгла зимняя ночь... Как тебе сумею помочь?..
Брат мой, мою горечь пойми, повернись ко мне хоть на миг...
Я б тебя согрела - но как?.. Ты растаешь в теплых руках.
-А-б-в-г-д-и-е-ё... (подпирает щеку плечом)
Мне доступно горе твоё, но, прости, а я тут при чем?..
У меня уют и покой, каждый день - покой и уют,
Всё, что захочу - под рукой, остального мне не дают.
У меня - куда ни пойти - чистота метет ветерком...
Ты ж пятнала кровью пути, по которым шла босиком,
Только ты не можешь понять, что уже захлопнулась дверь.
Раньше ты искала меня, что ты будешь делать теперь?
Враг не выдаст, мертвый не съест, и того, что нет - не лишат.
Lupus homo homini est - это самый выгодный шаг.
Я еще не Каин, но Кай, у меня не брат, ну и что ж?..
Не дрожит в холодных руках ледяной искрящийся нож.
Двадцать девять, тридцать один, сорок восемь, семьдесят три,
Подходи ко мне, подходи, не смотри назад, не смотри.
Поздно уже что-то менять, я держу судьбу на весу...
И не ты спасаешь меня, я тебя сегодня спасу...
- Брат мой, моя боль, моя кровь, что ты говоришь мне, очнись,
Хоть на миг глаза приоткрой, хоть рукой ко мне прикоснись...
Вот, вставай, иди ко мне, ну, слишком это злая игра...
Брат мой, у кого ты в плену?.. брат мой, милый, братик мой, бра...
@темы: творчество, стихи, давайте будем стадом,чур я в стаде РыжихРадостныхРысей!!, для меня, филОЛУХа